Стихотворения М. Лермонтова. Несокрушимая сила и мощь духа, смирение жалоб, пламенное, бурное

Пейзажная лирика Лермонтова своеобразна. Картины природы у поэта всегда связаны с переживаниями лирического героя, его философскими раздумьями, воспоминаниями о прошлом. Но, вместе с тем, эти картины живут своей самостоятельной жизнью: они необыкновенно живы, одухотворены, притягательны.

Множество пейзажных зарисовок Лермонтова посвящено Кавказу. Как поэт-романтик, Лермонтов часто рисует картины великолепной южной природы: огромные цепи синих гор, голубые долины, ослепительно белоснежные снега, далекие льдины утесов, сияющие в лучах восходящего солнца, розовый блеск утра, пустынные громкие бури, чистый прозрачный воздух — для него все в этом крае прекрасно и величаво. «Юный поэт заплатил полную дань волшебной стране, поразившей лучшими, благодатнейшими впечатлениями его поэтическую душу. Кавказ был колыбелью его поэзии, так же как он был колыбелью поэзии Пушкина, и после Пушкина никто так поэтически не благодарил Кавказ за дивные впечатления его девственно-величавой природы, как г. Лермонтов...», — писал Белинский.

Великолепные картины южной природы предстают Перед нами в стихотворениях «Кавказ», «Синие горы Кавказа, приветствую вас!», «Люблю я цепи синих гор...», «Три пальмы». Этой же теме посвящено и стихотворение «Дары Терека», вызвавшее восхищение Белинского.

Критик назвал «Дары Терека» «поэтической апофеозой Кавказа» и заметил, что только «роскошная, живая фантазия греков умела так олицетворять природу». Терек и Каспий олицетворяют собой Кавказ, как две самые главные приметы его. Терек дик и злобен, но он может быть и спокойным, лукаво-приветливым. Пытаясь уговорить море расступиться и принять его воды, Терек обещает Каспию множество даров. Но Каспий безучастен, он хранит гордое молчание. Тогда Терек обещает ему другой дар:

Я примчу к тебе с волнами

Труп казачки молодой,

С темно-бледными плечами,

С светло-русою косой.

Грустен лик ее туманный,

Взор так тихо, сладко спит,

А на грудь из малой раны

Струйка алая бежит.

И теперь Каспий доволен принесенным даром:

Он взыграл, веселья полный, —

И в объятия свои

Набегающие волны

Принял с ропотом любви.

Белинский был в восторге от этого произведения и заметил, что такими стихотворениями, как «Русалка», «Три пальмы», «Дары Терека» Лермонтов приближается к. Байрону, Гете и Пушкину.

В романтических стихотворениях Лермонтов часто изображает буйство природных стихий:

Ревет гроза, дымятся тучи

Над темной бездною морской,

И хлещут пеною кипучей,

Толпяся, волны меж собой.

Природа неистовствует, «стихий тревожный рой мятется», волны с бешеным ревом вьются вокруг остроконечных скал, однако скалы по-прежнему спокойны и недвижимы. Точно так же незыблемы и чувства лирического героя: он спокоен и равнодушен, несмотря на окружающую его клевету, сплетни, несмотря на то, что он обманут жизнью и чувствами:

Стою — ужель тому ужасно

Стремленье всех надземных сил,

Кто в жизни чувствовал напрасно

И жизнию обманут был?

Вокруг кого, сей яд сердечный,

Вились сужденья клеветы,

Как вкруг скалы остроконечной,

Губитель-пламень, вьешься ты?

Героя не пугает буйство стихии и темная морская бездна — это человек мужественный и сильный духом. Точно так же не страшны ему и темные бездны человеческих душ, несущие в себе губительное, разрушительное начало:

О нет! — летай, огонь воздушный,

Свистите, ветры, над главой;

Я здесь, холодный, равнодушный,

И трепет не знаком со мной.
(«Гроза»)

Один из любимых образов Лермонтова — образ далекой звезды, вызывающий у поэта различные ассоциации. Это и воспоминание об ушедшей любви, и дума о несбывшемся счастье, о беспокойном, неуловимом призраке светлой радости. Поэт завидует ясным, далеким звездам, их спокойствию и безмятежности. В стихотворении «Небо и звезды» слышится искренняя, глубокая тоска героя, порожденная неосуществимостью его желания слиться с вечным миром природы, с миром неба и звезд:

Чем ты несчастлив? —
Скажут мне люди.
Тем я несчастлив,
Добрые люди, что звезды и небо —
Звезды и небо! — а я человек!..

Мир природы здесь противопоставлен суетному, корыстному миру людей, низменности их интересов:

Люди друг к другу

Зависть питают;

Я же, напротив,
Только завидую звездам прекрасным,

Только их место занять бы хотел.

В своем восприятии природы Лермонтов следует традициям Руссо и Гейне. Мир природы и мир культуры у поэта нередко противопоставлены. Особенно остро конфликт этот ощутим в стихотворении «Три пальмы», основное чувство которого — «тоска поэта по внутренней гармонии мира», где человек разъединен с природой. Природа благосклонна к человеку: «Приветствуют пальмы нежданных гостей, И щедро поит их студеный ручей». Человек же варварски жесток с ней:

Но только что сумрак на землю упал,

По корням упругим топор застучал,

И пали без жизни питомцы столетий!

Одежду их сорвали малые дети,

Изрублены были тела их потом,

И медленно жгли их до утра огнем.

В природе лирический герой Лермонтова видит торжество вечности, Божественного начала. Это тот мир, куда он устремляется усталой, измученной душой, ищущим разумом.

Внутренний мир героя, его чувства глубоко раскрываются и в стихотворении «Когда волнуется желтеющая нива». Здесь «созерцание природы для Лермонтова равносильно молитве. И то, и другое приводит его к духовному умиротворению, религиозному умилению, восторженному настроению, счастью».

Пейзаж в этом стихотворении — несколько поэтических картин, взаимосвязанных друг с другом. Поэт рассказывает, как «волнуется желтеющая нива» при легком звуке ветерка, как свежий лес задумчиво шумит, как игриво «прячется в саду малиновая слива», как «студеный ключ играет по оврагу». Создавая яркие, живописные картины, Лермонтов олицетворяет природу: «ландыш серебристый приветливо кивает головой», «студеный ключ» лепечет «таинственную сагу». Красота и гармония окружающего мира усмиряют волнение лирического героя, тревогу его души, приводя в стройный порядок все мысли и чувства:

Тогда смиряется души моей тревога,

Тогда расходятся морщины на челе,

И счастье я могу постигнуть на земле,

И в небесах я вижу бога...

Душа героя устремляется к Богу, и «сколько веры, сколько любви душевной сказывается тогда в поэте нашем, заклейменном неверующим отрицателем!»

В романтических стихотворениях Лермонтов зачастую создает образы-символы. Так, поэт отождествляет свою судьбу с судьбой одинокого паруса, белеющего в голубом тумане моря («Парус»); листка, оторванного от ветки родимой («Листок»); сосны, одиноко стоящей на голой вершине («На севере диком стоит одиноко»); утеса-великана, покинутого легкомысленной тучкой («Утес»). Во всех этих стихотворениях доминируют мотивы одиночества, грусти, тоски, трагического противостояния героя и окружающего мира.

Реалистическое изображение природы содержится в стихотворении «Родина». Здесь мы встречаем «редкое... совпадение чувства природы с чувством родины».

Вначале поэт говорит о своей любви к Родине и замечает «странный» характер этого чувства, его конфликт с разумом, с рассудком:

Люблю отчизну я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.

Ни слава, купленная кровью,

Ни полный гордого доверия покой,

Ни темной старины заветные преданья

Не шевелят во мне отрадного мечтанья.

Но я люблю — за что, не знаю сам —...

Культурные истоки России, ее достоинства и завоевания, воинская слава, величавый покой государства — ничто не вызывает в поэте «отрадного мечтанья». Как замечает Добролюбов, Лермонтов противопоставляет здесь предрассудкам патриотизма истинную, святую, разумную любовь к отечеству.

И следующая часть стихотворения раскрывает чувства поэта. Вначале взору нашему предстает широкая панорама России, ее «общая характеристика»: «степей холодное молчанье», «лесов безбрежных колыханье», «разливы рек, подобные морям». Затем художественное пространство как будто сужается: мы видим «огни печальных деревень», «дымок спаленной жнивы», «в степи ночующий обоз», «чету белеющих берез». Так, постепенно, поэт открывает простой мир крестьянской жизни:

С отрадой, многим незнакомой,

Я вижу полное гумно,

Избу, покрытую соломой,

С резными ставнями окно...

И в праздник, вечером росистым,

Смотреть до полночи готов

На пляску с топаньем и свистом

Под говор пьяных мужичков.

Как писал Добролюбов, «полнейшего выражения чистой любви к народу, гуманнейшего взгляда на его жизнь нельзя и требовать от русского поэта». В этом стихотворении ощущается не только открытое любование и скрытая теплота чувств, здесь звучит мотив гордости Россией, ее величавой природой, самобытной культурой, национальным колоритом. Мотив, объясняющий вызов официальному патриотизму. «Мы должны жить своею самостоятельною жизнью и внести свое самобытное в общечеловеческое. Зачем нам все тянуться за Европою и за французским», — писал Лермонтов в письме А. А. Краевскому.

Таким образом, природа в романтических и реалистических стихотворениях Лермонтова неразрывно связана с экзистенциальной проблематикой, с рефлексией лирического героя, с его чувствами. Сами чувства эти — глубоко русские. «Несокрушимая сила и мощь духа, смирение жалоб, елейное благоухание молитвы, пламенное, бурное одушевление, тихая грусть, кроткая задумчивость... — все, все в поэзии Лермонтова: и небо и земля, и рай и ад...» — писал Белинский.

«Мужской портрет»
Максимов Василий Максимович (1844-1911)

«Крестьянская девочка»
1865

Родился В. М. Максимов в крестьянской семье. Рано лишившись родителей, был отдан в учение в иконописную мастерскую, где получил первые уроки живописи.

В 1863 г. Максимов поступил в Петербургскую Академию Художеств вольнослушателем, а в 1864 г. стал членом Художественной артели, возглавляемой П. А. Крестоносцевым. Артель была организована "для совместной работы и жизни", подобно артели И. Н. Крамского , но просуществовала немногим более года. Написанная Максимовым в то время картина "Больное дитя" (1864) была удостоена золотой медали АХ "за экспрессию".

Пройдя весь академический курс за три года, художник отказался от конкурса на большую золотую медаль, как некогда отказалась группа "четырнадцати" во главе с И. Н. Крамским . "Мои убеждения меня заставляют не идти на конкурс, - говорил он, - я против заграничной поездки, потому что хочу изучать сначала Россию и бедную русскую деревню, которую у нас никто не знает, не знает деревенской нужды и горя".

Получив в 1866 г. звание классного художника 3-й степени, Максимов покинул стены АХ и отправился в деревню Шубине Тверской губернии, в имение Голенищевых-Кутузовых, на должность домашнего учителя рисования. Летом того же года совершил поездку но Волге, которая оставила массу ярких впечатлений о жизни народа. Позднее он говорил П. М. Третьякову, что "не писал городских дам в шелковых платьях, мундирных тружеников и прочих малознакомых людей и перешел навсегда к деревенской жизни". Его произведение "Бабушкины сказки" (1867), показанное на выставке ОПХ, было премировано и тогда же куплено Третьяковым для картинной галереи.

«Аукцион за недоимки»
1880-1881

Однако наиболее полно талант Максимова раскрылся в картине "Приход колдуна на крестьянскую свадьбу" (1875). Это эпическое полотно из народной жизни, с обилием персонажей, создающих "хоровое начало", отмечено глубоким знанием деревенского быта.

«Бедный ужин»
1879

В картине "Больной муж" (1881) художник продолжил близкую для него тему, изобразив больного деревенского мужика па лежанке, в избе, где у икон склонилась скорбная женская фигурка.

«Будущий художник»
1899

О подобных работах художника И. Н. Крамской сказал: "Да, да, сам народ написал свою картину. <...> Вот, жанристы, у кого учитесь". Атмосферу пореформенной деревни, разложение патриархального быта показал Максимов в произведении "Семейный раздел" (1876), изобразив дележ имущества между двумя братьями.

«В комнатах»

Корыстолюбие и алчность, с одной стороны, и беззащитность и кротость - с другой. Эта вечная тема особенно сильно выразилась в женских образах: обездоленную и обманутую младшую невестку, в чьем облике сказалась традиция поэтических женских типов Венецианова , художник противопоставил жадной и вздорной жене старшего брата. "Кремень передвижничества", "самый несокрушимый камень его основания" - так называл Максимова И. Е. Репин .

«Внутренний вид избы»
1869

Проникнутая ностальгией по ушедшим временам, она продолжает мотив тургеневских вымирающих "дворянских гнезд". Художник изображает сцену в старом поместье, с заколоченным барским домом, пережившим некогда лучшие времена, а теперь лишь напоминающим о них бывшей владелице, переехавшей в крестьянский домик и отдыхающей в кресле под его окнами.

«Всё в прошлом»
1889г.

Последние два десятилетия жизни Максимова оказались полны горькой нужды и лишений. Переживший свои темы (на смену передвижникам пришли художники новых направлений), он почти не находил покупателей и заказчиков; по-прежнему писал сюжеты из крестьянского быта, а незадолго до смерти начал картину "Прощеное воскресенье", но не закончил ее. Бедность, истощение, болезни свели художника в могилу. Однако в истории русского искусства Максимов занял достойное место как бытописатель и знаток народной жизни.

«Девочка» 1866

«Добредет ли?» 1896

«Залом ржи» 1903

«Знахарь на деревенской свадьбе» 1874

«Крестьянская девочка»
1865

«Кто там?»
1879

«Мальчик-механик»
1871

«Мечты о будущем»
1868

«Пережил старуху»
1896

«Портрет задумавшейся девушки»
1880

«После обедни»

«Анализ стихотворения «Утёс»» - Группы слов по значению. Лингвистика (наука о русском языке). Индоевропейская языковая семья. Ночь. Группы слов. Исконных слов в стихотворении М.Ю.Лермонтова «Утёс» не оказалось. Морщина. Исследуемая область. Утес. Части речи. Этимологический анализ стихотворения М.Ю. Лермонтова «Утёс». Происхождение слов.

«Поэзия Лермонтова» - Лирический герой Лермонтова начинает осмыслять свой талант. Пушкинский пророк страдает. «Поэзия есть добродетель». Стихотворение М.Ю.Лермонтова является подражанием А.С.Пушкину. А.С.Пушкин. Библейские образы. Эволюция отношения М.Ю.Лермонтова к поэтическому дару. М.Ю.Лермонтов. В творчестве Лермонтова отразилась общественная ситуация в России.

«Пророк Лермонтов» - «Пророк» Лермонтова. Преображение человека в пророка. Контраст света и тени, добра и зла. Торжество настоящей и будущей жизни. Б. М. Эйхенбаум. Тарханы, или Малая родина. Цель – «глаголом жечь сердца людей». Мир страданий и слез. Михаил Юрьевич Лермонтов (1814-1841). Два Пророка от русской литературы.

«Поэма Лермонтова «Бородино»» - Богатыри. Дремлющие воды. Кутузов. Биография автора. Потери русских. Словарная работа. Школа гвардейских юнкеров. Бородино. Русские солдаты. История создания произведения. Михаил Лермонтов. Поэма «Мцыри».

«Поэма М.Ю.Лермонтова «Мцыри»» - Теоретическая разминка. Вопрос на эрудицию. Творческое задание. Жанр «Мцыри». Творческий вопрос. Заполните таблицу. Поэтика заглавия поэмы «Мцыри». Литературоведческие уровни. Знатоки поэм М.Ю. Лермонтова. Лирическая поэма М.Ю. Лермонтова «Мцыри». Сюжет «Мцыри». Вершина Лермонтовского мастерства. Жанровая революция.

«Лермонтов Смерть поэта» - М.Ю.ЛЕРМОНТОВ. «СМЕРТЬ ПОЭТА». В первой части стихотворения утверждается, что поэт убит. Третья часть написана Лермонтовым позже. Стихотворение быстро разошлось в списках. ЦЕЛИ. Написано стихотворение четырехстопным ямбом. «Смерть Поэта». Стихотворный размер – ямб, но свободный – в строках то четыре, то пять, а то и шесть стоп.

Василий Иванович Суриков (1848-1916) - художник поистине мирового масштаба. В его творчестве, как и в творчестве И. Е. Репина, получила свое наиболее совершенное выражение ведущая тенденция русского демократического искусства второй половины XIX века - устремленность к монументальной картине большого стиля, к героической трактовке образа народа. В своих глубоко правдивых живописных произведениях, отличающихся эпической широтой и мощью образов, Суриков с необыкновенной убедительностью показал народные массы как движущую силу истории, определяющую ход общественного развития.

Суриков родился в казачьей семье в Красноярске. Этот город был в ту пору глухим сибирским захолустьем. Здесь сохранялись патриархальные нравы, уклад жизни был суров, подчас жесток. С детства Сурикову довелось видеть публичные телесные наказания, даже смертную казнь. Видел он народное веселье, когда по праздникам на площади и улицах городка устраивались кулачные бои, воинственные игры, требовавшие удали и отваги. Впечатления детства в большой мере определили направленность творчества художника. Впоследствии Суриков говорил: "Идеалы исторических типов воспитала во мне Сибирь с детства. Она же дала мне дух и силу, и здоровье". Живописью Суриков начал заниматься рано. Первые художественные познания он получил от местного учителя рисования Н. В. Гребнева, который, в свое время, был воспитанником Московского училища живописи и ваяния. В 1869 году Суриков приехал в Петербург. Здесь он поступил в Академию художеств, где его работой со временем стал руководить П. И. Чистяков. В вопросах художественного мастерства Чистяков был авторитетом непререкаемым. Он требовал от учеников профессионально грамотных, законченных работ, считал, что "учить надо законченности, правильности", предоставляя свободно развиваться индивидуальным наклонностям ученика. "Все пути хороши, только работай во всю мочь и от души", - любил говорить Чистяков. Этот замечательный педагог дал Сурикову не только профессиональные навыки, но и научил глубоко понимать искусство мастеров Возрождения, раскрыл смысл творений А. Иванова, которого Суриков полюбил "любовью полной, всевмещающей". Уже в годы пребывания в Академии (1870-1875) Суриков сложился как исторический живописец, ищущий новых решений. Его первая самостоятельная картина называлась "Вид памятника Петру I на Сенатской площади". За ней последовала серия рисунков из истории Петра, сделанная для Московской политехнической выставки 1872 года, организованной по случаю 200-летней годовщины со дня рождения великого преобразователя России. Вскоре молодой художник написал свою первую историческую картину "Княжий суд" (1874).

Окончив Академию, Суриков в 1877 году переехал в Москву. Переезд в древнюю столицу России определил все его дальнейшие творческие устремления. Здесь была написана большая историческая картина "Утро стрелецкой казни" (1881), которая принесла ему широкую известность, выдвинула в ряды выдающихся русских художников. Эта картина гениально представляла драматическую тему столкновения старого и нового. Она воспроизводила один из самых мрачных, жестоких и трагических эпизодов эпохи Петра 1 казнь стрельцов после подавления последнего стрелецкого бунта 1698 года. Казнь стрельцов была подробно описана секретарем австрийского посольства Корбом - очевидцем этого события. Сурикову дневник Корба послужил основным источником фактических сведений. Но следовал он ему не во всем. Художник многое менял, сообразуясь со своим пониманием значения этого события. Народ явился главным героем его картины. Показывая не саму казнь стрельцов, а напряженные минуты ее ожидания, Суриков выявил основной смысл события: борьбу двух сил - старой и новой России. Это выражено даже " композиции картины: ее левая часть отведена группе стрельцов, правая Петру и его окружению. В необычайном мужестве стрельцов, их непокорности, верности своим убеждениям, Суриков показывал стойкость всего русского народа в его борьбе за свои права. Не случайно в этой картине, окончание которой совпало с убийством Александра II и последовавшим за ним террором, передовые люди того времени увидели большой политический смысл. В следующей картине - "Меншиков в Березове" (1883) - Суриков с поистине шекспировской силой показал трагедию друга и ближайшего сподвижника Петра I, "полудержавного властелина". После смерти Петра Меншиков забрал в свои руки всю государственную власть, но не смог удержать ее. Он был разжалован и отправлен с семьей в вечную ссылку на север Сибири - в глухой городок Березов. По своей эмоциональности, глубине психологических характеристик, живописному мастерству картина "Меншиков в Березове" - одно из самых выдающихся творений русского искусства. В ней изображена не только личная трагедия Меншикова, в ней чувствуется закат Петровской эпохи, за которой следует тяжелая полоса русской истории.

В 1887 году Суриков закончил крупнейшее и центральное свое произведение - "Боярыня Морозова". Сюжет этой картины был взят из истории раскола - одного из крупных народных движений, возникших в середине XVIII века в связи с церковными реформами патриарха Никона, в которых народ увидел посягательство на вековые моральные устои русской жизни. Боярыня Морозова поддержала главу противника реформ - протопопа Аввакума. Ее подвергли жестоким пыткам и заточили в подземную темницу Боровского монастыря, где уморили голодом. Картина Сурикова изображала момент, когда Морозову, измученную пытками, везут в заточение. Медленно двигаются розвальни, на которых она едет по московским улицам сквозь плотную толпу народа. Закованная в кандалы неистовая раскольница, подняв руку, сложенную двуперстием, знамением старообрядчества, призывает людей стоять за старую веру. Большинство народа сочувствует Морозовой, но есть и равнодушные и праздно любопытные, и прямо глумящиеся над ней. Как и в "Утре стрелецкой казни", Суриков, трактуя тему борьбы старого и нового, утверждал силу и стойкость духа, высокую нравственную красоту русского народа. Образ Морозовой, полный пафоса борьбы, был созвучен идеям освободительного движения того времени. Картина завоевала большую любовь русской революционной интеллигенции. Она изумляла не только жизненностью сюжета, но и новизной композиции, богатством колористического решения. Единственная жанровая картина Сурикова - "Взятие снежного городка" (1891) полная веселья, ярких красок, молодецкой удали, изображает народную игру на масленице.

Суриков был мастером пейзажа (главным образом акварельного) и прекрасным портретистом. Чаше всего он писал портреты, подбирая типаж для своих картин. Им написано много автопортретов. Однако главной для Сурикова всегда оставалась историческая тема. В картине "Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем" (1895) художник прославил отвагу и несокрушимое мужество русского народа, с предельной ясностью раскрыл суть и значение события, предопределенного ходом истории. Беспримерный героизм русских солдат явился темой картины Сурикова - "Переход Суворова через Альпы" (1899). В период самой черной реакции, наступившей после разгрома революции 1905 года, Суриков, твердо следуя демократической традиции, создает большую картину "Степан Разин" (окончена в 1907 году, доработана в 1910 году), а в 1909 и 1911 годах пишет работы, посвященные пугачевскому восстанию. Суриков трудился над своими картинами годами, делал множество этюдов с натуры и эскизов. Велик вклад Сурикова в развитие современного ему изобразительного искусства. Советский народ чтит память этого замечательного художника-патриота, воспевавшего героические характеры и душевную красоту русских людей. Его имя присвоено Московскому художественному институту. В Красноярске открыт Дом-музей В. И. Сурикова.

Мы многого не знаем из того, что составляет сущность церковной жизни, и, быть может, одним из самых тяжелых и соблазнительных переживаний последних лет для нас, верующих православных людей, стало событие, именуемое «вскрытием мощей».

Для тех из нас, кто мало разбирается в истинной церковной жизни, кто полагается не на опыт святых отцов, а на иные книги или слышанные слова, потрясающими были события последнего времени. Поэтому я хочу раскрыть для вас этот вопрос на основании истинного святоотеческого учения Церкви, и если для многих неожиданностью были результаты вскрытия мощей, то, возможно, не меньшей неожиданностью станет для них услышать то, что я буду говорить. Многие считают, что мощи должны быть «нетленными», т.е. сохранять вид тела; если же этого на деле не оказывается, то говорят об обмане. По крайней мере, это усиленно стараются нам навязать.

Слово «мощи» употребляется прежде всего в том же значении, что и латинское reliquiae или греческое λήψανον («липсанон») – реликвия, или просто «останки». Наше слово «мощи» происходит от корня «мощ» («мощь»), т.е. для человека это и есть кости, скелет, та внутренняя опора, на которой держится все тело. Если взять Требник – книгу, сопровождающую христианина всю жизнь, от рождения до смерти, и раскрыть ее на «Последовании мертвенном мирских тел», сразу встретишь там употребление слова «мощи» в смысле останки: «Скончавшуся кому от православных, абие призывают сродницы его священника, иже пришед в дом, в немже мощи усопшаго лежат, и возложив епитрахиль, и вложив фимиам в кадильницу, кадит тело мертваго и предстоящих и начинает обычно: “Благословен наш...”» В конце отпевания, когда уносят покойника при пении “Святый Боже” – «и тако вземши мощи, отходим ко гробу...» И дальше: «И полагаются мощи во гроб; архиерей же или священник, взем персть лопатою, крестовидно мещет верху мощей, глаголя: «Господня земля, и исполнение ея, вселенная, и вси живущие на ней» (). И посем наливает верху мощей елей от кандила».

Когда в первые века христианства мощи святых мучеников почитались так же, как и теперь, они вовсе не считались «нетленным телом», т.е. целым в нашем обычном смысле. Это особенно понятно и потому, что многие из них предавались зверям и даже сжигались – как же могло остаться от них целое тело? Тем не менее указания на почитание святых мощей мы находим уже у , который говорит об останках святых мучеников, что они, эти останки, которые представляли собой прах и пепел, «дороже драгоценных камней и благороднее золота» .

Из этих слов ясно, что останки святых мучеников вовсе не считались нетленными в прямом смысле. Также и святитель Иоанн Златоуст , говоря о блаженном Вавиле: «Прошло много времени после его погребения, так что в гробе остались только кости» , очевидно, не считал, что тело святого должно быть непременно целым. Подобное же указание мы находим в его слове о Маккавеях:

Не говори мне о прахе, не представляй пепла и истлевших от времени костей их, но открой очи веры и посмотри на присущую им силу Божию, на облекшую их благодать Духа, на окружающую их славу небесного света.

«Сия кости персть видятся и земля, но обаче бесом суть страшни, и слепых просвещают, у прокаженных и расслабленных и всякия болезни уврачуют... аще узрим коего от святых или кость от тела его или персть от гроба его: то всечестно и свято имамы и с страхом покланяемся и целуим любезно». Митрополит Даниил (тоже консерватор – упоминаю об этом потому, что именно у него-то и можно было бы ожидать найти совершенно другое учение относительно мощей, поскольку тогда уже бытовало представление, что мощи есть целое, нетленное тело. – О.С.) в одном своем слове пишет о мощах: «Воистину чудо преславно, яко кости наги источают исцеления»... Захария Копыстенский в своей Палинодии, поясняя слово или название «мощи», пишет: «Мощи, то есть кости и тела святых...; мощи, то есть части костей и тел святых».

Конечно, все это не говорит о том, что целых мощей нет. Тела многих наших святых угодников сохранились или полностью целыми, или отчасти. Один из таких примеров, засвидетельствованный советской властью, – мощи ярославских чудотворцев. При вскрытии был составлен акт о том, что святые ярославские князья – Феодор, Давид и Константин, как говорит следствие, «имеют сохранившееся тело, кости, хрящи и кожу в высохшем виде». И это не один, конечно, случай. Здесь у нас в музее лежит тело святителя Иоасафа Белогородского. В Чернигове покоятся мощи святителя Феодосия, у которого истлела только часть пятки на одной из ног. Мощи Тобольского митрополита Павла, сохраняющиеся в Киево-Печерской лавре, также целы, правда они не считаются мощами святого угодника.

Если все это сопоставить, становится ясно, что, с одной стороны, в лице ее учителей, представляющих церковную совесть, т.е. в лице святых, митрополитов и т.п., никогда не учила о мощах как о нетленных телах (в том смысле, как мы это понимаем) и, с другой стороны, что всегда были такие тенденции. Прославление мощей угодника совершается независимо от того, истлело его тело или нет. Святой прославляется за свою жизнь и за ту небесную помощь, которую он оказывает людям как во время жизни своей, так и после смерти. Мощи же – это останки святого человека: и сохранившиеся тела, и кости, и даже прах и пепел. Так всегда учила Церковь.

Иные установки при прославлении святого, связанные с нетлением мощей, т.е. сохранностью его останков, появились и получили широкое распространение в самое последнее время. Всем нам памятно открытие мощей преподобного Серафима Саровского . Для многих оказалось соблазнительным, что открыты были только кости. В Петрограде распространились слухи, что старец Серафим был вовсе не святой и что мощи открыты лишь по желанию Синода и Государя; рассказывали, что подлинные акты вскрытия мощей скрываются от народа. Эти слухи волновали общество, и покойный Петроградский митрополит Антоний принужден был выпустить послание, в котором говорил, что прославление мощей святых угодников совершается вовсе не потому, что сии имеют нетленные тела, но за их жизнь. Это свидетельство XX века важно потому, что оно, во-первых, было произнесено на весь мир и, кроме того, оно подтверждало о величайшем святом то, о чем рассказывали наши деды, еще живые в памяти, – нет сомнения в святости угодника Божия Серафима, в его подвигах, в его молитве, в его помощи страждущим.

Понятие «нетленныя мощи» существовало тем не менее уже в старину. Это кажется непонятным при его сопоставлении с только что приведенными свидетельствами. Очевидно, понятие «нетления» употреблялось в каком-то ином смысле.

В 1677 году Суздальский воевода досматривал в церкви села Кидекши, находящегося в 4-х верстах от Суздаля и составлявшего усадьбу великого князя Юрия Владимировича Долгорукова, гробницу похороненного в ней в 1159 году сына Юриева Бориса и о своем досмотре писал архиепископу Суздальскому, находившемуся в Москве, что «в гробнице лежат мощи, кости целы»...

Здесь нам важно снова вспомнить, что русское слово «мощи» имеет корень «мощ», т.е. «сила», «крепость» человека – то, что связано со степенью развития его скелета, костей.

Когда Господь создал человека. Он взял из земли персть и вдунул в нее дыхание жизни. Человека называют венцом творения, он «сотаинник Божественных тайн», как говорит Григорий Богослов . Даже ангелы имеют служебное значение, а человек был создан, чтобы любоваться Божиим творением. Сначала был создан мир невидимый – твердь небесная, затем мир видимый, и тогда Господь сотворил человека, в котором соединил оба мира. Человек предназначен для того, чтобы быть «во плоти ангелом», как поется в тропаре пророку Илии, и Церковь, воспевая святых угодников, говорит о них: «Иже на земли ангели, и на небеси человецы Божии» . Человек должен возвысить свое тело до души. Задачей человека является обожение, и не только души, но и тела. Душа для того сопряжена с телом, чтобы она, как говорит святитель Григорий Богослов , «могла и худшее (т.е. тело. – О.С.), постепенно отрешая от дебелости, привлекать к себе и возводить горе, чтобы она, став руководительницею для служебного вещества и обратив его в сослужебное Богу, была для тела тем же, чем Бог для души» . У нас, людей, душа не может быть отделена от тела (она отделяется только Божиим повелением, когда мы умираем, и то – на время), и если душа человека свята, то и тело его свято.

Вообще может быть два взгляда на тело. Первый ярко выражен в завещании Л.Н.Толстого, назвавшего тело противной и ненужной вещью, которую надо поскорее убрать, чтобы она не мешала другим жить: «И я действительно отрекся от Церкви, перестал исполнять ее обряды и написал в завещании своим близким, чтобы они, когда я буду умирать, не допускали ко мне церковных служителей и мертвое мое тело убрали бы поскорей, без всяких над ним заклинаний и молитв, как убирают всякую противную и ненужную вещь, чтобы она не мешала живым» .

По второму же взгляду, тело считается необходимым для нашего спасения – это взгляд Православной Церкви. И святитель Григорий Богослов говорит, что душа вступит в горний мир вместе с плотью, соделавшись с нею единым духом, умом и богом, богом – в смысле обожения.

Христос пришел не только для того, чтобы вернуть нас к первому Адаму, но навсегда устранил в нашей душе возможность иметь к Богу гордость и зависть. «Хотите быть богами?» – пожалуйста: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (); «будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд» (). Путь к обожению открыт, только идите по нему, а там – сколько пройдете, столько и пройдете, дело за вами.

Что же такое плоть и что такое тело? В христианстве есть три понимания плоти: 1) плоть безгрешная, святая, создание Бога – та плоть, о которой сказано: «Слово плоть бысть» () и которая во Христе так освятилась, что Спаситель говорит: «Ядый мою плоть... имать живот вечный» (); 2) «плоть», «плотской» употребляется в смысле греха, в противоположность «духу», «духовному»; 3) наше тело, в котором соединяется и то и другое. Если наша плоть и является греховной, то не надо забывать, что она все-таки создана Богом. Кто внимательно слушал панихиду, помнит эти слова: «Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть, и вижду во гробех лежащую по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, безславну, не имущую вида» . Это не о душе здесь говорится, а о теле, лежащем в гробу, что оно создано по образу Божию.

Если цель христианской жизни – стяжание Духа Святого, то не для души только, но и для тела, как свидетельствуют своим опытом, своею жизнью святые угодники. Господь самим телом Своим творил чудеса, воскрешал даже мертвых (сына наинской вдовы, дочь Иаира). Через тело даже одежда Христова освящалась и делалась чудотворящей – только прикоснувшись к ней, исцелилась жена кровоточивая. Точно так же тень апостолов творила чудеса – те, на кого она падала, исцелялись от своих недугов.

Вне тела мы не могли бы жить. Только по воле Божией рассекается на время этот естественный союз. Итак, люди должны стать новой тварью, и надо всегда помнить то, что говорит апостол: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии» (). По учению святых отцов, наше тело берет от жизни все то, чем живет душа, берет и грех, и добро, и святость, и безобразие. Когда мы говорим о грехе, мы видим, что святые отцы советуют винить в наших проступках не тело, а дух, мысль, потому что зло начинается не от тела, а от души, и обратно – если в душе есть стяжание Духа Святого, это передается телу и передается так, что освящается каждая часть его, каждая кость, каждый «уд». Вспомните благодарстненные молитвы после Святого Причащения: «Паче же пройди во уды моя, во вся составы, во утробу, и сердце. Попали терние всех моих прегрешений... Составы утверди с костьми вкупе. Чувств просвети простую пятерицу» .

Если так понимать взаимоотношение между телом Христовым и нашим, то понятно, что для верующих могилы святых угодников – не то же, что место почитания какого-нибудь великого человека. В могилах святых угодников сокрыта благодать. Ибо может быть только одно: или вовсе ни во что не верить, или же верить в стяжание Духа Святого Божьего всем нашим существом – тогда и тела святых угодников будут для нас святы. Если мы верим, что можем воспринять благодать Божию не только душой, но и телом, то для нас станут понятны и приведенные раньше слова Иоанна Златоуста : «Открой очи веры и посмотри на присущую им силу Божию, на облекшую их благодать Духа» . И понятно, что тогда эти кости, этот прах будут для нас ценны не просто как останки дорогих людей, но как сосуды, полные благодати: «честныя твоя мощи, яко сосуд благодати полный и преизливающийся, нам оставивый» .

Итак, Православная Церковь учит нас, что цель первозданного человека достигается посредством благодати Божией, проявляющейся через тела святых угодников и их мощи. У Макария Египетского много говорится о том, что святые стяжали Духа Святого Божьего не только своей душой, но и телом. Отсюда и богослужение для нас не является только собранием двух или трех во имя Божие, это не так просто, что вот мы собрались с вами и можем уже совершать богослужение. Центром богослужения является Святая Евхаристия. Если богослужение совершается нами, скверными, грешными людьми, и мы верим, что при этом действительно совершается пресуществление Святых Даров, и, когда мы причащаемся Святых Тайн, мы действительно имеем пред собою Тело Господа и Его Святую Кровь, то что же нам дает эту уверенность? Ведь, может быть, мы часто только телом бываем в храме и вовсе не молимся; не молится, быть может, и сам священник, совершающий Таинство, а между тем мы верим, что Таинство все-таки совершается.

Священник молится здесь о тех (т.е. от имени тех), к кому сам постоянно прибегает в молитвах.

По существу никакого вопроса о таинствах, даже о богослужении не может быть для тех, кто не верит в святых и спрашивает: «Как же можно молиться святым, просить их?» Если бы не было у нас общения со святыми как с живыми членами Церкви, то не могло бы быть ни Тела Христова, ни Церкви, ни таинств. В Церкви земной есть и теперь избранники, они, быть может, находятся и среди нас, но мы их не знаем. По их молитвам мы имеем полноту церковной жизни. Если для нас все это не слова только, то нам понятно, почему совершается и совершалась на мощах литургия еще в катакомбах, и почему Пятый Вселенский Собор закрепил этот обычай. Христиане верили, что святы не только души, но и тела угодников, и Седьмой Вселенский Собор постановил, что без антиминса с частицей святых мощей не должна освящаться церковь.

Мы имеем не только душу, но и тело и должны молиться вместе с теми, кто также имел тело, освятил его и оставил нам. Их тела остались и для нас, и мы можем иметь помощь непосредственно от этих тел. Если мы верим в чудеса Господа и Его святых, если мы верим в то, что через их тела и даже одежду совершались чудеса, тогда нам понятно, почему дороги верующим даже вещи святых угодников.

Дело в том, что теперь у нас это все забыто, мы всё понимаем не так, как надо бы, нам кажется, что наши тела сами по себе, а души сами по себе, а между тем мы имеем как пример жизнь Иисуса Христа и святых угодников. Тела святых угодников есть залог того, что они с нами совершают богослужение. Наше тело есть по образу Божию созданная красота и может быть так же свято и нетленно, как душа. Если вспомнить, что есть тление, если говорить о тлении души, то приходится также говорить о тлении или нетлении тела.

В молитве перед причащением мы читаем: «оле страшнаго таинства! оле благоутробия Божия! Како Божественнаго Тела и Крове брение причащаюся, и нетленен сотворяюся?» Брение – ведь это говорится не о душе, но о теле. Точно так же и крещение соделывает нетленными не только душу, но и тело. Теперь, может быть, нам станет понятно, что значит выражение «нетленные мощи», «нетленные кости». А для человека, который отошел от Церкви, оно может явиться соблазном точно так же, как соблазнительна для многих бывает о целомудрии при совершении таинства брака, – ведь целомудрие не обязательно предполагает девство. А между тем, если подойти с другой стороны, с церковным пониманием, видишь, что мы, имеющие тело, должны сделать его сослужащим Богу, и если говорить о нетлении души, то дело пришествия Христова есть восстановление образа Божия и в теле.

Для нас непонятно, когда при отпевании младенца молится за него как за «нерастленнаго». Как «нерастленнаго»? Ведь он же сгниет! Да, но настанет время, настанет час, «в оньже вси сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и изыдут...» (); тогда восстанет и тело этого младенца и окажется «нерастленным». Какова восстанет душа, таково восстанет и тело. Обычно же мы, рационалисты, не так понимаем нетление тела. Наше тело есть тленное само по себе, и нужно иное – святость, чтобы сделать его нетленным. Можно говорить о нетлении души и тела, но это дело Божие, и святость состоит в том, что Господь дарует нам это нетление – «одежду брачную». Мы не имеем этой одежды и молимся о ней: «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь...» И мы имеем еще иное одеяние – тело, которое мы должны просветить и возвысить до души с помощью Божией.

Если мы отвергаем почитание святых мощей, надо отвергнуть и все , ибо иначе наши молитвы при отпевании – богохульство:

Древле убо от не сущих создавый мя, и образом Твоим Божественным почтый, преступлением же заповеди паки мя возвративый в землю, от неяже взят бых, на еже по подобию возведи древнею добротою возобразитися.

Наше естество состоит из души и тела. Надо заботиться о душе, и если она станет чище и лучше, тогда и тело будет очищаться. Когда начнешь думать так, сможешь понять и послепричастную молитву, где много говорится о теле.

Итак, Церковь установила почитание святых мощей, во-первых, потому, что они «сосуды, полные благодати», и во-вторых, потому, что они залог того, что святые с нами не только душою, но и телом.