Главная > Розетки и выключатели

Пророк провозгласивший пришествие мессии. Мессия в еврейском фольклоре. В ультра-ортодоксальных кругах

Мессианизма) возникает в Библии, основной темой которой являются отношения человека и Бога. Оно связано с библейским линейно-векторным пониманием истории, которая направлена к некоему заданному Богом смыслу-телосу, достижению которого призван служить, со стороны человека и мира, мессия. В разные периоды библейской истории в качестве ожидаемого и действующего мессии выступают священники, цари или же весь Израиль как избранный Божий. Мессианская идея принимает разные формы: от универсалистского понимания роли Израиля, который должен “привести под руку Божию” все народы, как это отражено в пророческих книгах, до узко-национального, когда мессии-царя заключается в освобождении еврейского народа от иноземного владычества и восстановлении его независимости и былой славы.

В христианстве, возникшем внутри иудаизма, библейское между частным (этно-культурным) и универсальным пониманием мессианства было разрешено в пользу последнего. В Евангелиях Сам Иисус из Назарета не отказывается от титула Мессии или прямо именует Себя так (Его второе Христос (греч. Κριστός - помазанник) есть греческая калька еврейского “машиах”). Иначе говоря, Иисус Христос есть не кто иной, как библейский Мессия, призванный исполнить функцию спасителя мира, направляя его к примирению и единству с Богом. В христианстве мессианство Иисуса Христа связывается с представлением о страдающем “отроке Божием”, о котором говорил пророк Исаия и миссия которого заключается в том, чтобы пострадать и тем самым искупить человеческие грехи. Значение дела Христа-Мессии выходит далеко за пределы древнеиудейских представлений о спасении Израиля и распространяется на историю всего человечества, которого совершается через евангельское благовесте, первоначально возвещенное в иудейской среде, но затем охватившее всю античную ойкумену, обратившее в “варварские” народы.

В качестве секуляризированной “мессианской идеи” библейское о мессии получило дальнейшее в постхристианской культуре, где стало означать особую историческую миссию, которая приписывается нации, классу или отдельной личности, призванием которых является приведение человечества к окончательной гармонии, подобной представлению о религиозном спасении.

А. И. Кырлежев

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .


Синонимы :

Смотреть что такое "МЕССИЯ" в других словарях:

    - (евр. maschiah помазанный). Помазанник; обещанный в Ветхом Завете искупитель, которого верующие дождались в лице Иисуса Христа, а евреи ожидают и теперь еще. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. МЕССИЯ [ … Словарь иностранных слов русского языка

    Помазанник божий, христос, спаситель, махди, богоизбранник, избавитель Словарь русских синонимов. мессия см. спаситель Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З. Е. Александрова … Словарь синонимов

    МЕССИЯ, месия муж. Помазанник; обещанный Ветхим Заветом Искупитель, которого верующие дождались во Христе, а евреи еще ждут. Месиин, ему принадлежащий. Толковый словарь Даля. В.И. Даль. 1863 1866 … Толковый словарь Даля

    - (евр. mâðĭjah, арам. mĕðîjha, «помазанник», греч. транскрипция Μεσσίας; греч. перевод Χριστος, Христос), в религиозно мифологических представлениях иудаизма идеальный царь эсхатологических времён, провиденциальный устроитель вечных судеб «народа… … Энциклопедия мифологии

    - (евр. masiah, арам. mesiha «помазанник», греч. транскрипция Месхносс;; греч. перевод Хрштбс;, Христос), в религиозно мифологических представлениях иудаизма идеальный царь эсхатологических времен, провиденциальный устроитель вечных судеб «народа… … Энциклопедия культурологии

    мессия - МЕССИЯ, избавитель, освободитель, спаситель … Словарь-тезаурус синонимов русской речи

    - (от древнееврейского машиах, буквально помазанник; греческий перевод Христос), в некоторых религиях, главным образом в иудаизме и христианстве, Спаситель, ниспосланный Богом на землю. В мусульманских странах Мессией называется Махди … Современная энциклопедия

    - (от др. евр. машиах букв. помазанник), в некоторых религиях, главным образом в иудаизме и христианстве, ниспосланный Богом на землю, долженствующий навечно установить свое царство. В древности и в средние века предводители народных движений… … Большой Энциклопедический словарь

    МЕССИЯ, мессии, муж. (от др. евр. помазанный) (рел.). В иудейской религии ожидаемый избавитель еврейского народа. || У христиан эпитет Христа, как избавителя от грехов. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова

    МЕССИЯ, и, муж. В иудаизме и христианстве: ниспосланный свыше божественный спаситель человечества. Пришествие мессии. | прил. мессианский, ая, ое. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

др.-евр. – помазанник): в иудаизме Божий посланец, призванный когда-то установить на земле порядок, угодный Богу. В христианстве таким мессией считается И. Христос, раз побывавший на земле и ожидаемый вторично (второе пришествие). Мессиями называли себя основатели бахаизма и Объединенной церкви, а также создатели и руководители малых христианских групп (сект). В исламе мессией назван Махди (араб. «ведомый»).

Отличное определение

Неполное определение ↓

Мессия

евр. masiah, арам. mesiha «помазанник», греч. транскрипция Месхносс;; греч. перевод Хрштбс;, Христос), в религиозно-мифологических представлениях иудаизма идеальный царь эсхатологических времен, провиденциальный устроитель вечных судеб «народа Божьего», посредник между Богом и людьми и носитель высшего авторитета на земле, спаситель, приносящий с собой новое, исправленное состояние всего мирового бытия; в христианском вероучении переосмысленный и преобразованный образ М. (М. = Иисус Христос) - его смысловой центр. В Ветхом Завете нет разработанной, более или менее однозначно интерпретируемой и обязательной в такой интерпретации доктрины о М. (положение меняется только на грани библейской и послебиблейской эпох). Употребление слова «М.» далеко от эсхатологической концепции М. (даже если иметь в виду, что мессианские образы обозначаются в библейских текстах различными терминами - «Сын человеческий», Дан. 7:13; отчасти «отрок Господень» - Ис. 42). Слово «М.» имеет в Ветхом Завете хотя и сакральный, но совершенно бытовой смысл, будучи прилагаемо к царям Израиля и Иудеи (напр., 1 Цар. 12:3 и 5; 16:6; 2 Цар. 19:21; 2 Пар. 6:42; Пс. 17:51; 19:7 и др.) или к первосвященникам (напр., Лев. 4:3 - «священник помазанный» и др.), или даже к языческому царю Киру II как провиденциальному орудию Господа, пользующемуся Его помощью (Ис. 45:1). Сама идея М. кажется стоящей в противоречии с пафосом ветхозаветного монотеизма, не допускающего никаких «спасителей» рядом с Господом и не благоприятствующего представлению о каком-либо посреднике между Господом и Его народом. Исходя из этого, в образе М. пришлось бы увидеть наносное заимствование (на мало подходящей для этого почве) из какого-то чуждого круга мифологем, скорее всего иранского (Саошьянт), типологическую параллель языческим фигурам героев-спасителей, фигуре буддийского Майтреи и т. п. Но тогда непонятно, почему учение о М. не только заняло со временем очень заметное место в системе иудаизма, не только оказалось абсолютным центром христианских представлений, но и нашло буквальные соответствия в строго монотеистическом исламе (образ «махди», «скрытого имама» шиитов). Есть основания утверждать, что внутренняя неизбежность как самой идеи М., так и переосмысления в связи с этой идеей состава религиозных представлений в целом заложена в самой структуре религии Господа, требующего от Своего народа беспрекословной верности и особой «святости» на его историческом пути (особенно в будущие эсхатологические времена), недостижимых без вождя и проводника, без вмешательства сверхчеловечески сильного целителя, который обладал бы высшей мерой святости, т. е. М. (см. ст. «Иудаистическая мифология»). Древневосточная идеология обожествления царской власти закономерно трансформируется в контексте религии Господа (не царь как бог, но Бог как Царь) в мессианскую идеологию: именно потому, что вся власть принадлежит Господу, полномочия царя действительны в меру того, насколько его власть есть власть Господа, и оба они - как бы одно (срв. слова Христа: «Я и Отец одно», Ин. 10:30). Такова власть М., чей предок и прототип - Давид как первый «богоугодный» (после «неугодного» Саула) царь «народа Божьего». Поэтому первая внешняя подробность, конкретизирующая образ М., - его происхождение от династии Давида. Его приход - как бы возвращение Давида; пророки (Иер. 30:9; Иез. 34:23-24; Ос. 3:5) называют его метафорически просто Давидом. Психологический фон такого отождествления М. с Давидом - ностальгия по временам Давида как золотому веку еврейской государственности. Во всяком случае М. - «отрасль от корня Иессеева» (Иессей - отец Давида), как сказано в мессианском пророчестве Ветхого Завета, возможно, принадлежащем еще Исайе (VIII в. до н. э.) и говорящем о владыке, власть которого будет до конца чиста от своеволия: «и будет судить не по взгляду очей своих, и не по слуху ушей своих будет решать дела» (Ис. 11:3; срв. слова Христа - Ин. 5:30: «Я ничего не могу творить Сам от Себя... ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца»). Образ этого владыки имеет исторические, политико-патриотические измерения, но перерастает их. М. мыслится не только как восстановитель своего народа, усмиритель его врагов, объединитель разделившихся Иудейского и Израильского царств (Ис. 11:11-16), но и как «знамя для народов», установитель всечеловеческого примирения (11:10). Оно распространится и на мир природы: «тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе; и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на логово змеи... ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» (11:6-9). Черты умиротворителя в облике мессианского царя подчеркивают и другие пророчества: «Торжествуй, дщерь Иерусалима: се, царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной. Тогда истреблю колесницы у Ефрема (т. е. Израиля) и коней в Иерусалиме (т. е. Иудее), и сокрушен будет бранный лук; и он возвестит мир народам» (Зах. 9:9-10; ослица с осленком - символ смиренного миролюбия в противоположность боевому коню, как в рассказе о въезде Христа в Иерусалим). Наряду с этим существует традиция воинственного образа М., топчущего врагов народа Господня, как виноградарь гроздья (срв. Ис. 63:1-6). Таргум Псевдо-Ионафана на Быт. 49:10-12 говорит о М.: «Он препоясал чресла свои и выступил на битву против врагов своих, поражая царей с князьями их, и окрашивая горы кровью убиения их, и убеляя холмы туком сильных; и одеяния его погружены в кровь». В таком контексте М. рисуется всего лишь очень могущественным (и при этом «праведным») вождем своего народа, или, в универсалистской перспективе Исайи, вождем всего человечества, возможно, умиротворяющим его путем завоеваний. Виднейший представитель раввинистической учености своего времени рабби Акиба признал М. отважного вождя патриотического антиримского восстания 132-135 гг. Бар-Кохбу. Предельная точка политизирующего «приземления» образа М., возможная, правда, лишь у предателя своего народа, - перенесение Иосифом Флавием пророчеств о М. на римского императора Веспа-сиана. В противовес этому в талмудической, и особенно мистико-апокалиптической литературе выявляется (становящийся в центр системы христианства) мотив трансцендентного онтологического статуса М., в частности его предсуществования - то ли в предмирном замысле Бога, то ли даже в некой надмирной реальности. Первая, более осторожная версия неоднократно повторена в Вавилонском Талмуде: имя М. входит (наряду с Эдемом, Геенной, престолом Господним и т. п.) в число семи вещей, сотворенных на 2000 лет прежде мироздания («Песахим» 54а; «Недарим» 396). В эфиопском изводе книги Еноха неоднократно говорится о предвечном и вечном М., Который «был избран и сокрыт Господом до сотворения мира и пребудет пред ним до скончания веков?.. М. или его «свет» (срв. Фарн в иранской мифологии) оказывается присутствующим при сотворении мира; равным образом «дух Господень» как демиургическая сила приравнивается к духу М.: «И Дух Божий носится над водою», это - дух царя Мессии» («Берешит рабба» 8, 1). В качестве «Сына человеческого» (Дан. 7:13), а в терминологии Филона - «небесного человека», т. е. некой идеальной парадигмы человеческого образа как микрокосма и соотнесенного с этим микрокосмом макрокосма, М. сближается с Адамом до грехопадения (срв. в Новом Завете доктрину о Христе как «последнем Адаме», 1 Кор. 15:45) и с Адамом Кадмоном каббалистической спекуляции, а за пределами иудаизма может быть сопоставлен с такими персонажами, как Пуруша, Гайомарт, Антропос. Как посредник между Богом и миром, М. имеет черты Метатрона и через этот образ связан с Енохом - бессмертным солнечным царем правды начальных времен, дожидающимся у престола Господня последних времен. В ессейских, отчасти иудео-христианских кругах М. по его свойству метаисторической надвременности ассоциировался и с Мельхиседеком, не имеющим «ни начала дней, ни конца жизни» (евр. 7:3). Важно представление, по которому М. уже существует, но «скрывается», так что ему предстоит не родиться, но «явиться», раскрыть свою тайну. Это представление не всегда связано с мыслью о небесном предсуществовании: часто утверждается, что он уже родился на земле, например в день разрушения Иерусалима 10 Аба 70 года (по версии, приводимой в Иерусалимском Талмуде, «Беракот» И, 5а), но вынужден скрываться из-за грехов народа. В прикреплении момента рождения М. к самой черной дате, которую могли представить талмудические авторитеты, выявляется мотив т. н. родовых мук М. - бед и страданий неслыханной силы, долженствующих предшествовать прорыву мессианского времени. Уже для ветхозаветных пророков характерно умозаключение к светлому будущему от максимально темного настоящего (срв. также в Новом Завете обещание явления «Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою» в дни бедствий и попирания святыни. Лк. 21:9-28). Однако приносимое М. избавление покупается муками не только народа, но и самого М. Страдальческий характер носит уже невозможность для него явиться и действовать прежде определенного ему срока, его временная связанность и полоненность силами зла. М. изображается иногда как прокаженный, сидящий среди нищих на мосту в Риме и непрерывно снимающий и надевающий повязки на своих ранах, чтобы в каждый миг быть готовым к выступлению по зову Господа («Санхедрин» 98а). Рим фигурирует в этом и аналогичных текстах именно потому, что столица цезарей (а позднее - столица пап) воплощала для евреев средоточие враждебной им мощи: как Моисей, избавитель от египетского ярма, был воспитан в Египте, так и М., избавитель от ига Рима, откроется в Риме. Но и тогда, когда срок его ожидания окончится, ему грозит искупительная смерть (ср. Ис. 53:8), в связи с чем в иудаисти-ческой традиции возникает даже версия о двух М. - гибнущем и торжествующем (срв. в христианстве учение о двух пришествиях одного и того же Христа - сначала на муку, потом во славе). Версия эта намечается в Талмуде («Суккот» 52а со ссылкой на рабби Досу, III в.) и получает развитие в позднейшей литературе. Сначала ожидается явление «Мессии, сына Иосифа», который восстановит Иудейское царство, храм и храмовое богослужение, но обречен пасть в битве с полчищами Гога и Магога; его тело будет лежать без погребения на улицах Иерусалима (или будет погребено Ангелами). Лишь после этого сможет выступить «Мессия, сын Давида», который одержит окончательную победу над враждебными силами и воскресит своего жертвенного предшественника. Важный момент мессианских событий - участие в них пророка Илии: вознесенный на огненной колеснице на небо, он дожидается своего часа, чтобы готовить народ к пришествию М. (срв. ветхозаветное пророчество: «Вот Я пошлю к вам Илию-пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного; и он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я пришед не поразил земли проклятием», Мал. 4:5-6; христианство относило эти слова к Иоанну Крестителю, пришедшему «в духе и силе Илии», Лк. 1:17, хотя и сам Илия является засвидетельствовать мессианское достоинство Христа в сцене Преображения). Илия накануне мессианского времени разрешит все споры о толковании Библии (талмудический трактат «Менахот» 45а и др.). Затем он сотворит семь чудес (приведет к евреям Моисея и воскрешенное поколение пустыни; извлечет Корея и его приверженцев из шеола; воскресит «Мессию, сына Иосифа»; явит утраченные еще со времен вавилонского пленения священные предметы - Ковчег Завета, сосуд с манной и сосуд для елея; явит скипетр, полученный от Бога; сокрушит горы; откроет великую тайну). Далее, по приказу М. он затрубит в рог (шофар), отчего вернется свет, ушедший после грехопадения Адама и Евы, воскреснут мертвые и явится Шекина. Архангел Гавриил убьет чудищ левиафана и бегемота для пира праведных в честь М. В истории еврейского народа неоднократно выступали деятели, притязавшие на мессианское достоинство; подробности их жизни подвергались в осмыслении их приверженцев сильной мифологизации. В христианском учении образ М. переосмыслен: политико-этнические аспекты элиминированы, предельно обобщены намеченные со времени Исайи универсалистские возможности. На место «избавителя» своего народа от его врагов христианство ставит Искупителя человечества от его грехов. Исходной точкой христианства стал тезис, согласно которому прорыв мессианского времени уже начался с выступления Иисуса Христа (т. е. М.), Который пришел «в последние времена» (1 Петр. 1:20) и «победил мир» (Ин. 16:33), причем в первый раз М. приходит «в образе раба» как Учитель, Исцелитель и Искупитель, отказываясь судить людей; второй раз Он придет «со славою судить живых и мертвых» (текст Никейско-Константинопольского Символа Веры); спасение должно завершиться в эсхатологической перспективе загробного суда (см. ст. «Страшный Суд») и загробной жизни. См. также ст. «Иисус Христос», «Христианская мифология». Сергей Аверинцев. София-Логос. Словарь

Что такое Мессия? Значение слова «Мессия» в популярных словарях и энциклопедиях, примеры употребления термина в повседневной жизни.

Значение «Мессия» в словарях

Мессия

– Исторический словарь

евр. Машиах, т.е. Помазанный - слово, соответствующее греч. слову Христос. Цари, первосвященники и, иногда, пророки помазывались при посвящении на служение священным елеем, поэтому «помазать» часто обозначало «посвящать», и помазанником (Христом) назывался также посвящаемый человек. Так, напр., Кир (Ис. 45:1) называется помазанником Господа, и первосвященник (Лев. 4:3, 5,16) называется помазанником или мессией. Но преимущественно это название обозначает обещанного Израилю через пророков и ожидаемого в течение всех времен Искупителя и Царя. Имя, по своему значению, указывает на то, что Ожидаемый в Своем лице должен соединить три служения, на которые посвящались помазанием, т.е. что он должен быть Царем, Пророком и Первосвященником. Из множества библейских мест, в которых имеются обетования о Мессии (проходящих красною нитью через весь Ветхий Завет), мы укажем только на важнейшие. Уже в раю было обещано: «Семя жены» (Быт. 3:15). Аврааму обещается «семя», в котором благословлятся все народы земли (Быт. 12: 3; 18:18; 22:18; срав. Гал. 3:16). Умирающий Иаков видит в Нем Примирителя и надеется на помощь Господа (Быт. 49:10,18); Валаам говорит о звезде от Иакова и жезле от Израиля (Чис. 24:17). В Втор. 18:15 и дал. говорится о пророческом служении Христа. Анна - мать Самуила - первая из тех, которые говорят о Помазаннике, хотя еще никакого царя не было в Израиле (1 Цар. 2:10). «Господь будет судить концы земли и даст крепость Царю Своему и вознесет рог Помазанника Своего». Он должен быть царем из дома Давида (Пс. 88:36,37; 2 Цар. 23:3 и дал., а также первосвященником (Пс. 109: 4). Срав. Зах. 6:12 и дал. Вечному по Своему существу, Ему все же должно было родиться в незначительном городе (Мих. 5:2) и, хотя Он явился в мир младенцем, Ему надлежало быть крепким Богом, Отцом вечности (Ис. 9:6), Иеговой, нашим оправданием (Иер. 23:6). Срав. Мал. 3:1. См. дал. Дан. 9:24 и дал.; Ис. 42:1 и дал.; 53 гл.; 61:1 и дал.; Пс. 2:6 и дал.; Агг. 2:7. Эти места говорят о Его страдании и отвержении, о Его конечной победе и всеобщем владычестве. В Иисусе из Назарета, Который был помазан Духом Святым без меры (Иоан. 3:34; Евр. 1:9; Деян. 4:27) - все эти пророчества получили свое завершение. Он Сам применял к Себе древние пророчества о Мессии и принимал без возражения название - или Христос (Мат. 16:16; 26: 63 и дал.; Map. 14:61 и дал.; Лук. 4: 17 и дал.; Иоан. 1:41; 6:69; 10:36). Срав. проповеди Петра о Христе (Деян. 2:16 и дал.; 3:12 и дал.). Подобно Самому Христу, Его ученики помазаны (2 Кор. 1:21) помазаны от Святого (1 Иоан. 2:20, 27). Срав. дал. «Слово» и «Премудрость» относительно Мессии.

Критерии прихода Мессии в Танахе (Ветхом Завете)

Понятие прихода Мессии введено пророками древнего Израиля. Таким образом, если человек объявляет себя (или кто-то объявляет его) Мессией, то следует проверить, совершил ли он то, что древнееврейские пророки ожидают от Мессии.

Согласно представлениям иудаизма, при Машиахе весь еврейский народ будет жить согласно законам Торы. Сплав духовных ценностей, справедливости, цельности и любви создаст идеальное общество, которое будет служить примером для подражания всему человечеству. Когда это будет достигнуто, Машиах сможет перейти к завершающей стадии мессианского процесса, то есть привлечь все народы мира к выполнению духовных задач, стоящих перед человечеством.

Трактование мессианских пророчеств Танаха (Ветхого Завета)

Согласно иудейским комментаторам, «царь» может означать вождя или религиозного лидера; «из дома Давида» - возможно означает «в традиции Давида», то есть подобно Давиду, он будет обладать харизмой (вдохновением, благодаря которому он будет удостоен глубокого уважения и восхищения народа); благодаря личному примеру и силе своего воздействия на людей он побудит всех евреев вернуться к Торе. (Впрочем, согласно буквальному значению текстов древних еврейских пророчеств, Мессия должен быть также и прямым потомком царя Давида по мужской линии через его сына Соломона ).

В этом контексте «битвы Бога», возможно, означают духовные битвы, неминуемые при воспитательной деятельности такого масштаба, но могут иметься в виду и войны против соседних народов, если те нападут на еврейское государство.

В движении Хабад

Ожидание прихода

Иудаизму присуща вера в возможность прихода Машиаха каждый день. Согласно Маймониду , этот принцип занимает 12-е место среди «13 принципов иудаизма »:

Безоговорочно верю в приход Машиаха, и, хотя он задерживается, я всё же каждый день буду ждать его

В древности, в случаях, когда было сомнение, кто должен быть царём (например, после междоусобной войны или если у царя не было прямого наследника, или если царская власть была по иной причине прервана) царя назначал пророк. Однако считается, что со времён разрушения Первого Храма пророческий дар был утрачен. Выходом из положения является приход пророка Илии (Элияһу һа-Нави), который не умер, а живым был забран на небо. Традиционно считается, что перед приходом Машиаха пророк Илия спустится на землю и помажет его на царствование. Во время пасхального седера есть обычай ставить налитый бокал вина, пустую тарелку и приборы и оставлять открытую дверь в ожидании прихода пророка Илии, предвестника прихода Мессии.

Лже-мессии в еврейской истории

Лжемессии в еврейской истории появлялись неоднократно и с переменным успехом.
Надежды многих евреев были связаны с Бар-Кохбой , который объявил себя Мессией и в -135 годах повёл своих сторонников на вооружённое восстание против Рима . Многие мудрецы, в том числе и Рабби Акива , поддержали восстание и провозгласили Бар-Кохбу потенциальным Мессией. Восставшим удалось освободить Иерусалим , однако в конечном итоге восстание было жестоко подавлено императором Адрианом . Неудача восстания серьёзно пошатнула веру евреев в близкий приход Мессии. Тем не менее, согласно Маймониду , Бар-Кохба не являлся в полном смысле ложным Мессией, а скорее кандидатом на эту роль, не сумевшим её сыграть.

Наиболее известны объявившие себя мессией Давид Реувени , Шабтай Цви , Якоб Франк . В «» Маймонид приводит список известных ему ложных мессий, действовавших в Йемене , Ираке , Франции , Марокко , Испании и др.

В религиозном сионизме

Трактование мессианских пророчеств Ветхого Завета

Христиане верят, что пророчества Ветхого Завета (Танаха), относящиеся к Мессии, говорят об Иисусе из Назарета. Эта вера опирается на следующие пророчества (но не ограничивается лишь перечисленными ниже):

Родословная . Мессия должен быть потомком Авраама, Исаака и Иакова. Происходить из колена Иудина (Быт. 49:10). Быть «корнем Иессея» и потомком Давида (3Цар. 2:4). Согласно текстам Нового Завета (Лк. 3:23-38), родословная Иисуса полностью соответствует этим требованиям. При этом следует отметить, что родословные записи в древности хранились в Храме, который был разрушен в 70 году н. э.; таким образом, с момента разрушения Храма и до сих пор не представляется возможным прослеживать чьи-либо родословные с приемлемой достоверностью.

Рождение девой . Вера в то, что Мессия должен родиться от девы, основана на тексте Книги пророка Исайи (Ис. 7:14).

Оценка в 30 сребреников . Мессия должен быть оценен в 30 серебряных монет, которые будут брошены на пол Храма. (Зах. 11:12-13).

Страдания за грехи людей . Вера в то, что Мессия должен пострадать, опирается на ряд пророчеств. В этой связи наиболее известна 53 глава Книги пророка Исайи , которая содержит описание отвержения, страданий и смерти Мессии. Страдания Мессии описывают также пророк Захария (Зах. 12:10) и израильский царь Давид (Пс. 21:17) предсказывая, что Мессия будет пронзён.

Воскресение из мертвых . Вера в то, что Мессия воскреснет из мертвых, основывается на Псалме 15 , а также на завершающих стихах 53 главы Книги пророка Исайи (53:10,12), которые описывают жизнь Мессии после казни.

Оправдывает людей от грехов . Оправдание от грехов связано с познанием Мессии (Ис. 53:11).

В Новом Завете жизнь Иисуса Христа описана как исполнение пророчеств Ветхого Завета и в тексте приводятся многочисленные цитаты из этих пророчеств как евангелистами, так и самим Иисусом.

Свидетельства Нового Завета

Согласно Библии:

  • имеются указания на то, что Иисус является Мессией (Христом) - слова Ангела, сказанные для Марии (Лк. 1:31-33), в собственном свидетельстве Иисуса перед Каиафой и синедрионом (Мф. 26:63,64) и в исповедании апостолов (Мф. 16:16 ; Ин. 1:41).
  • Иисус относится к употреблению слова «Мессия» с осторожностью. Сам он крайне редко называл себя так (Мк. 14:61 , Ин. 4:25-26)
  • Иисус позволяет называть себя Сыном Давидовым, но запрещает бесноватым объявлять, что он - Мессия (Лк. 4:41). Он принимает исповедания веры, но после исповедания Петра запрещает двенадцати апостолам говорить, что он Мессия (Мф. 16:20). И с того времени он начинает разъяснять им сущность мессианства - его страдания и смерть за грехи людей, а затем - воскресение из мертвых . Его путь Мессии - путь Сына Человеческого.

Лжемессия с точки зрения христианства

Мессианские идеи в других религиях

  • В исламе существует идея махди , а в шиитском исламе идея «скрытого » имама . В Коране под словом «масих » (араб. مَسِيحٌ ‎) - смазанный или очищенный, от араб. مسح ‎) подразумевается пророк Иса (Иисус). У суфиев и некоторых других конфессиональных групп мессией именуется пир - глава общины, духовный учитель.
  • В буддизме спасителем считается будущий будда Майтрея .
  • В бахаизме - пророками считаются, в частности, Авраам , Моисей , Будда , Заратустра , Иисус Христос , Мухаммед , Кришна , Баб . Баха-Улла считается воплощением пророчеств других религий о пришествии будущего спасителя (то есть второго пришествия Христа, Махди и скрытого имама в исламе, буддийского Майтрейи, зороастрийского Шаха Бахрама), учение которого должно помочь установить на земле царство мира и духовности.
  • В растафарианстве - Хайле Селассие I .
  • В Церкви объединения - «истинные родители » - Мун Сон Мён и его супруга .
  • В отдельных мифах североамериканских индейцев также просматриваются зачатки мессианских идей.

См. также

  • Махди - «ведомый (по пути Аллаха)» - провозвестник близкого конца света, последний преемник Пророка Мухаммада, своего рода мессия.

    • Напишите отзыв о статье "Мессия"

    Примечания

    2. I Сам. 12:3, 5 ; 16:6 ; Пс. 17:51 ; 19:7
    3. Лев. 4:3 ; 5:16
    4. Пс. 104:15
    5. 3Цар. 19:16
    6. Пс. 89:39 , ; Пс. 84:10
    7. Ис. 45:1
    8. Берешит Раба 85, Рут Раба 2:14
    9. 1Пар. 22:8-10
    13. «Be’Iqvoth Mashiah». Ed. by G. Scholem. Jerusalem, 1944
    16. «Когда члены синедриона увидели, что они лишены права решать вопрос жизни и смерти, ими овладел ужасный испуг и отчаяние. Они посыпали головы пеплом и облачились во вретище, причитая: „Горе нам! Скипетр Иуды отошел от нас, а Мессия ещё не пришел!“». Цитирование Рабби Рахмона по Eg.Fred.John Meldau, «Messiah in Both Testaments» , Denver 1956, p30
    17. Джош Макдауэлл. «Неоспоримые свидетельства». Москва, 1993 г., стр. 159-161

    Литература

    Ссылки

    • - статья из Электронной еврейской энциклопедии
    • , материалы на toldot.ru
    • , moshiach.ru
    • , Меир Левинов
    • , Меир Левинов

    Отрывок, характеризующий Мессия

    – Можно тысячу раз показывать самую ценную на свете Книгу Знаний, но это ничего не даст, если человек не умеет читать. Не правда ли, Изидора?..
    – Но своих учеников вы ведь УЧИТЕ!.. – с тоской воскликнула я. – Они ведь тоже не знали всего сразу, перед тем, как попали к вам! Так учите же человечество!!! Оно стоит того, чтобы не исчезнуть!..
    – Да, Изидора, мы учим наших учеников. Но одарённые, которые попадают к нам, умеют главное – они умеют МЫСЛИТЬ... А остальные пока всего лишь «ведомые». И у нас нет на них ни времени, ни желания, пока не придёт их время, и они не окажутся достойны того, чтобы кто-то из нас их учил.
    Север был совершенно уверенным, что прав, и я знала, что никакие доводы не смогут его переубедить. Поэтому решила не настаивать более...
    – Скажи, Север, что из жизни Иисуса является настоящим? Можешь ли ты рассказать мне, как он жил? И как же могло случиться, что с такой мощной и верной опорой он всё же проиграл?.. Что стало с его детьми и Магдалиной? Как долго после его смерти ей удалось прожить?
    Он улыбнулся своей чудесной улыбкой...
    – Ты напомнила мне сейчас юную Магдалину... Она была самой из всех любопытной и без конца задавала вопросы, на которые даже наши волхвы не всегда находили ответы!..
    Север снова «ушёл» в свою грустную память, вновь встречаясь там с теми, по кому он всё ещё так глубоко и искренне тосковал.
    – Она была и впрямь удивительной женщиной, Изидора! Никогда не сдававшейся и не жалеющей себя, совсем, как ты... Она готова была в любой момент отдать себя за тех, кого любила. За тех, кого считала достойнее. Да и просто – за ЖИЗНЬ... Судьба не пожалела её, обрушив на её хрупкие плечи тяжесть невозвратимых потерь, но она до последнего своего мгновения яростно боролась за своих друзей, за своих детей, и за всех, кто оставался жить на земле после гибели Радомира... Люди называли её Апостолом всех Апостолов. И она истинно была им... Только не в том смысле, в котором показывает её в своих «священных писаниях» чуждый ей по своей сути еврейский язык. Магдалина была сильнейшей Ведуньей... Золотой Марией, как её называли люди, хоть однажды встретившие её. Она несла собою чистый свет Любви и Знания, и была сплошь пропитанной им, отдавая всё без остатка и не жалея себя. Её друзья очень любили её и, не задумываясь, готовы были отдать за неё свои жизни!.. За неё и за то учение, которое она продолжала нести после смерти своего любимого мужа, Иисуса Радомира.
    – Прости мою скудную осведомлённость, Север, но почему ты всё время называешь Христа – Радомиром?..
    – Всё очень просто, Изидора, Радомиром нарекли его когда-то отец и мать, и оно являлось его настоящим, Родовым именем, которое и впрямь отражало его истинную суть. Это имя имело двойное значение – Радость мира (Радо – мир) и Несущий миру Свет Знания, Свет Ра (Ра – до – мир). А Иисусом Христом его назвали уже Думающие Тёмные, когда полностью изменили историю его жизни. И как видишь, оно накрепко «прижилось» к нему на века. У иудеев всегда было много Иисусов. Это самое что ни на есть обычное и весьма распространённое еврейское имя. Хотя, как ни забавно, пришло оно к ним из Греции... Ну, а Христос (Хristos) – это вообще не имя, и значит оно по-гречески – «мессия» или «просвещённый»... Спрашивается только, если в библии говорится, что Христос – христианин, то как же тогда объяснить эти языческие греческие имена, которые дали ему сами Думающие Тёмные?.. Не правда ли, интересно? И это лишь самая малая из тех многих ошибок, Изидора, которых не хочет (или не может!..) видеть человек.
    – Но как же он может их видеть, если слепо верит в то, что ему преподносят?.. Мы должны показать это людям! Они обязаны всё это знать, Север! – опять не выдержала я.
    – Мы ничего людям не должны, Изидора... – резко ответил Север. – Они вполне довольны тем, во что они верят. И не хотят ничего менять. Желаешь ли, чтобы я продолжил?
    Он снова наглухо отгородился от меня стеной «железной» уверенности в своей правоте, и мне не оставалось ничего более, как лишь кивнуть в ответ, не скрывая проступивших слёз разочарования... Бессмысленно было даже пытаться что-либо доказывать – он жил в своём «правильном» мире, не отвлекаясь на мелкие «земные неполадки»...

    – После жестокой смерти Радомира Магдалина решила вернуться туда, где был её настоящий Дом, где когда-то давно она родилась на свет. Наверное, всем нам присуща тяга к нашим «корням», особенно когда по той или иной причине становится плохо... Вот и она, убитая своим глубоким горем, раненая и одинокая, решила наконец-то вернуться ДОМОЙ... Это место находилось в загадочной Окситании (сегодняшняя Франция, Лангедок) и называлось оно Долиной Магов (или также – Долиной Богов), славившейся своей суровой, мистической величавостью и красотой. И не было человека, который однажды побывав там, не полюбил бы Долину Магов на всю свою оставшуюся жизнь...
    – Прости, Север, что прерываю тебя, но имя Магдалины... не от Долины Магов ли пришло оно?.. – не в состоянии удержаться от потрясшего меня открытия, воскликнула я.
    – Ты совершенно права, Изидора. – улыбнулся Север. – Вот видишь – ты мыслишь!.. Настоящая Магдалина родилась около пятисот лет назад в Окситанской Долине Магов, и поэтому называли её Марией – Магом Долины (Маг-долины).
    – Что же это за долина – Долина Магов, Север?.. И почему я никогда не слышала о подобном? Отец никогда не упоминал такое название, и об этом не говорил ни один из моих учителей?
    – О, это очень древнее и очень мощное по своей силе место, Изидора! Земля там дарила когда-то необычайную силу... Её называли «Землёю Солнца», или «Чистой землёй». Она была создана рукотворно, много тысячелетий назад... И там когда-то жили двое из тех, кого люди называли Богами. Они берегли эту Чистую Землю от «чёрных сил», так как хранила она в себе Врата Междумирья, которых уже не существует сегодня. Но когда-то, очень давно, это было место прихода иномирных людей и иномирных вестей. Это был один из семи «мостов» Земли... Уничтоженный, к сожалению, глупой ошибкою Человека. Позже, много веков спустя, в этой долине начали рождаться одарённые дети. И для них, сильных, но несмышлёных, мы создали там новую «мэтэору»... Которую назвали – Раведой (Ра-ведать). Это была как бы младшая сестра нашей Мэтэоры, в которой так же учили Знанию, только намного более простому, чем учили этому мы, так как Раведа была открыта без исключения для всех одарённых. Там не давались Сокровенные Знания, а давалось лишь то, что могло помочь им жить со своей ношей, что могло научить их познать и контролировать свой удивительный Дар. Постепенно, в Раведу начали стекаться разные-преразные одарённые люди с самых дальних краёв Земли, жаждущие учиться. И потому, что Раведа была открытой именно для всех, иногда туда приходили так же и «серые» одарённые, которых так же учили Знанию, надеясь, что в один прекрасный день к ним обязательно вернётся их затерявшаяся Светлая Душа.
    Так и назвали со временем эту Долину – Долиной Магов, как бы предупреждая непосвящённых о возможности встретить там неожиданные и удивительные чудеса... рождённые мыслью и сердцем одарённых... С Магдалиной и Ведуньей Марией пришли туда шесть рыцарей Храма, которые, с помощью живших там друзей, поселились в их необычных замках-крепостях, стоящих на живых «точках силы», дававших живущим в них природную мощь и защиту.

    Магдалина же на время удалилась со своей малолетней дочуркой в пещеры, желая быть вдали от любой суеты, всей своей наболевшей душой ища покоя...

    Скорбящая Магдалина в пещерах...

    – Покажи мне её, Север!.. – не выдержав, попросила я. – Покажи мне, пожалуйста, Магдалину...
    К моему величайшему удивлению, вместо суровых каменных пещер, я увидела ласковое, голубое море, на песчаном берегу которого стояла женщина. Я тут же узнала её – это была Мария Магдалина... Единственная любовь Радомира, его жена, мать его чудесных детей... и его вдова.
    Она стояла прямая и гордая, несгибаемая и сильная... И только на её чистом тонком лице жила жгучая затаённая боль... Она была всё ещё очень похожа на ту дивную, светлую девочку, которую когда-то показал мне Север... только теперь её смешливое, милое лицо уже омрачала настоящая, «взрослая» печаль... Магдалина была красива той тёплой и нежной женственной красотой, которая одинаково поражала и молодых, и старых, заставляя почитать её, оставаться с ней, служить ей, и любить её, как можно любить только лишь мечту, вдруг воплотившуюся в человека.... Она стояла очень спокойно, сосредоточенно всматриваясь куда-то вдаль, будто чего-то ожидая. А рядом с ней, цепко обняв её колени, жалась крохотная девчушка – вторая маленькая Магдалина!.. Она была потрясающе похожа на свою мать – такие же длинные золотые волосы... такие же лучистые голубые глаза... и такие же забавные, весёлые ямочки на нежных улыбающихся щеках. Девочка была удивительно хороша и смешлива. Вот только мама казалась настолько грустной, что малышка не решалась её беспокоить, а лишь тихо стояла, тесно прижавшись, будто ждала, когда же уже пройдёт эта странная, непонятная мамина печаль... Ласковый ветерок лениво играл в золотых прядях длинных волос Магдалины, временами пробегая по её нежным щекам, осторожно касаясь их тёплым морским дуновением... Она стояла застывшая, точно статуя, и лишь в её грустных глазах явно читалось напряжённое ожидание... Вдруг очень далеко на горизонте показалась белая, пушистая точка, медленно превращавшаяся в далёкие паруса. Магдалина тут же преобразилась и ожила, крепко прижимая к себе дочурку, и как можно веселее сказала:
    – Ну, вот мы и дождались, моё сокровище! Ты ведь хотела увидеть, откуда мама пришла в эту страну? Хотела ведь?.. Вот и поплывём мы с тобой далеко-далеко, пока не достигнем самого дальнего берега, где есть наш ДОМ... Ты полюбишь его так же сильно, как любила я. Обещаю тебе.
    Наклонившись, Магдалина обвила руками свою крохотную дочурку, как бы желая защитить её от тех бед, которые зрела в их будущем её утончённая, ласковая душа.
    – Мамочка, скажи, папа ведь тоже поплывёт с нами? Мы ведь не можем его здесь оставить? Правда? – и вдруг спохватившись, удивлённо спросила, – А почему его так долго нет?.. Уже почти два месяца мы его не видели... Мама, а где папа?
    Глаза Магдалины стали суровыми и отрешёнными... И я тут же поняла – её малышка дочь ещё не знала, что папа уже никогда больше никуда с ними не поплывёт, так как те же самые два месяца назад он закончил свою короткую жизнь на кресте... Ну, а несчастная Магдалина, видимо, никак не могла отважиться сказать этому маленькому, чистому человечку о такой страшной, бесчеловечной беде. Да и как она могла сказать об этом ей, такой крошечной и беззащитной? Как объяснить ей, что были люди, которые ненавидели её доброго, светлого папу?.. Что они жаждали его смерти. И что никто из рыцарей Храма – его друзей – не смог его спасти?..
    И она отвечала всё так же ласково и уверенно, стараясь успокоить свою встревоженную малышку.
    – Папа не поплывёт с нами, ангел мой. Так же, как и твой любимый братик, Светодар.... У них есть долг, который они должны исполнить. Ты ведь помнишь, я рассказывала тебе, что такое – долг? Помнишь ведь?.. Мы поплывём вместе с друзьями – ты и я... Я знаю, ты их любишь. Тебе с ними будет хорошо, моя милая. И я буду всегда с тобой. Обещаю тебе.
    Девчушка успокоилась, и уже веселее спросила:
    – Мама, скажи, а в твоей стране много маленьких девочек? У меня там будет подруга? А то я всё с большими и с большими... А с ними не интересно. И играть они не умеют.
    – Ну что ты, милая, а как же твой дядя, Радан? – улыбнувшись, спросила Магдалина. – Тебе ведь всегда бывает с ним интересно? И сказки он тебе рассказывает забавные, правда ведь?
    Малышка с минуту подумала, а потом очень серьёзно заявила:
    – Ну, может не так уж с ними и плохо, с взрослыми. Только я всё равно скучаю по друзьям... Я ведь маленькая, правда? Ну вот и друзья мои должны быть маленькими. А взрослые должны быть только иногда.
    Магдалина удивлённо на неё посмотрела, и неожиданно схватив дочку на руки, звонко расцеловала в обе щеки.
    – Ты права, золотце! Взрослые должны играть с тобой только иногда. Я обещаю – мы найдём тебе там самую хорошую подругу! Тебе придётся только чуточку подождать. Но ты ведь умеешь это? Ты у нас самая терпеливая девочка на свете, правда ведь?...
    Этот простой, тёплый диалог двух одиноких любящих существ, запал мне в самую душу!.. И так хотелось верить, что всё у них будет хорошо! Что злая судьба обойдёт их стороной и что жизнь их будет светлой и доброй!.. Но, к сожалению, так же, как и у меня, у них, я знала, не будет... За что платили мы такую цену?!.. За что наши судьбы были столь безжалостны и жестоки?
    Не успела я обернуться к Северу, чтобы задать следующий вопрос, как тут же появилось новое видение, от которого у меня просто захватило дух...
    В прохладной тени огромного старого платана на смешных низких скамеечках сидели четверо человек. Двое из них были совсем ещё молодыми и очень похожими друг на друга. Третий же был седовласый старец, высокий и сильный, как защитная скала. На коленях он держал мальчика, которому от силы было 8-9 лет. И конечно же, Северу не понадобилось объяснять мне, кто были эти люди...

    Радомира я узнала сразу, так как в нём оставалось слишком много от того чудесного, светлого юноши, виданного мною в первое посещения Мэтэоры. Он лишь сильно возмужал, стал суровее и взрослее. Его синие, пронизывающие глаза теперь смотрели на мир внимательно и жёстко, как бы говоря: «Если не веришь мне – послушай меня ещё раз, ну а если и тогда не поверишь – уходи. Жизнь слишком ценна, чтобы отдавать её не стоящим».
    Он уже не был тем «любвеобильным», наивным мальчиком, которому казалось, что он в силах изменить любого человека... что в силах изменить весь мир... Теперь Радомир был Воином. Об этом говорил весь его облик – внутренняя собранность, аскетически тонкое, но очень сильное тело, упорная складка в уголках ярких, сжатых губ, пронизывающий взгляд его синих, вспыхивающих стальным оттенком, глаз... Да и вся бушующая в нём, невероятная сила, заставлявшая друзей уважать его (а врагов считаться с ним!) явно показывала в нём настоящего Воина, и уж ни в коем случае не беспомощного и мягкосердечного Бога, коим так упорно пыталась показать его ненавидимая им христианская церковь. И ещё... У него была изумительная улыбка, которая, видимо, стала всё реже и реже появляться на усталом, измождённом тяжкими думами лице. Но когда она появлялась – весь окружающий мир становился добрее, согреваемый его чудесным, безграничным теплом. Это тепло заполняло счастьем все одинокие, обделённые души!.. И именно в нём раскрывалась настоящая суть Радомира! В нём открывалась его истинная, любящая Душа.
    Радан же (а это явно был он) выглядел чуть моложе и веселее (хотя был на один год старше Радомира). Он глядел на мир радостно и бесстрашно, будто никакая беда просто не могла, не имела права его коснуться. Будто любое горе должно было обойти его стороной... Он, несомненно, всегда являлся душой любого собрания, освещая его своим радостным, светлым присутствием, где бы ни находился. Юноша будто искрился каким-то радостным внутренним светом, который обезоруживал молодых и старых, заставляя безоговорочно любить его и оберегать, как ценнейшее сокровище, приходящее порадовать Землю раз в тысячи лет. Он был улыбчивым и ярким, как летнее солнышко, с лицом, овитым мягкими золотыми кудрями, и хотелось смотреть на него, любоваться им, забывая о жестокости и злобе окружавшего мира...
    Третий «участник» маленького собрания сильно отличался от обоих братьев... Во-первых, он был намного старше и мудрее. Казалось, он носил на своих плечах всю неподъёмную тяжесть Земли, как-то ухитряясь с этим жить и не ломаться, в то же время, сохраняя в своей широкой душе добро и любовь к окружающим его людям. Рядом с ним взрослые казались несмышлёными детьми, пришедшими к мудрому Отцу за советом...

    Он был очень высоким и мощным, как большая несокрушимая крепость, проверенная годами тяжких войн и бед.... Взгляд его внимательных серых глаз был колючим, но очень добрым, а сами глаза поражали цветом – они были невероятно светлыми и яркими, какими бывают только в ранней юности, пока их не омрачают чёрные тучи горечей и слёз. Этим могучим, тёплым человеком был, конечно же, Волхв Иоанн...
    Мальчик же, преспокойно устроившись на могучих коленях старца, о чём-то очень сосредоточенно размышлял, не обращая внимания на окружающих. Несмотря на его юный возраст, он казался очень умным и спокойным, наполненным внутренней силой и светом. Его личико было сосредоточенным и серьёзным, будто малыш в тот момент решал для себя какую-то очень важную и сложную задачу. Так же, как и его отец, он был светловолосым и голубоглазым. Только черты его лица были на удивление мягкими и нежными, более похожими на мать – Светлую Марию Магдалину.
    Полуденный воздух вокруг был сухим и жарким, как раскалённая печь. Утомлённые зноем мухи слетались к дереву, и лениво ползая по его необъятному стволу, надоедливо жужжали, беспокоя отдыхавших в широкой тени старого платана четверых собеседников. Под добрыми, гостеприимно раскинутыми ветвями веяло приятной зеленью и прохладой, причиной чему был резво бежавший прямо из-под корней могучего дерева игривый узенький ручеёк. Подпрыгивая на каждом камешке и кочке, он весело разбрызгивал блестящие прозрачные капли и бежал себе дальше, приятно освежая окружающее пространство. С ним рядом дышалось легко и чисто. И защищённые от полуденного зноя люди отдыхали, с наслаждением впитывая прохладную, драгоценную влагу... Пахло землёй и травами. Мир казался спокойным, добрым и безопасным.

    Радомир пытался спасти иудеев...

    – Я не понимаю их, Учитель... – задумчиво произнёс Радомир. – Днём они мягки, вечером – ласковы, ночью – хищны и коварны... Они изменчивы и непредсказуемы. Как мне понять их, подскажи! Я не могу спасти народ, его не поняв... Что же мне делать, Учитель?

    (евр. masiah , арам. mesiha «помазанник», греч. транскрипция Месхносс;; греч. перевод Хрштбс;, Христос), в религиозно-мифологических представлениях иудаизма идеальный царь эсхатологических времен, провиденциальный устроитель вечных судеб «народа Божьего», посредник между Богом и людьми и носитель высшего авторитета на земле, спаситель, приносящий с собой новое, исправленное состояние всего мирового бытия; в христианском вероучении переосмысленный и преобразованный образ М. (М. = Иисус Христос) - его смысловой центр.

    В Ветхом Завете нет разработанной, более или менее однозначно интерпретируемой и обязательной в такой интерпретации доктрины о М. (положение меняется только на грани библейской и послебиблейской эпох). Употребление слова «М.» далеко от эсхатологической концепции М. (даже если иметь в виду, что мессианские образы обозначаются в библейских текстах различными терминами - «Сын человеческий», Дан. 7:13; отчасти «отрок Господень» - Ис. 42). Слово «М.» имеет в Ветхом Завете хотя и сакральный, но совершенно бытовой смысл, будучи прилагаемо к царям Израиля и Иудеи (напр., 1 Цар. 12:3 и 5; 16:6; 2 Цар. 19:21; 2 Пар. 6:42; Пс. 17:51; 19:7 и др.) или к первосвященникам (напр., Лев. 4:3 - «священник помазанный» и др.), или даже к языческому царю Киру II как провиденциальному орудию Господа, пользующемуся Его помощью (Ис. 45:1).

    Сама идея М. кажется стоящей в противоречии с пафосом ветхозаветного монотеизма, не допускающего никаких «спасителей» рядом с Господом и не благоприятствующего представлению о каком-либо посреднике между Господом и Его народом. Исходя из этого, в образе М. пришлось бы увидеть наносное заимствование (на мало подходящей для этого почве) из какого-то чуждого круга мифологем, скорее всего иранского (Саошьянт), типологическую параллель языческим фигурам героев-спасителей, фигуре буддийского Майтреи и т. п. Но тогда непонятно, почему учение о М. не только заняло со временем очень заметное место в системе иудаизма, не только оказалось абсолютным центром христианских представлений, но и нашло буквальные соответствия в строго монотеистическом исламе (образ «махди», «скрытого имама» шиитов). Есть основания утверждать, что внутренняя неизбежность как самой идеи М., так и переосмысления в связи с этой идеей состава религиозных представлений в целом заложена в самой структуре религии Господа, требующего от Своего народа беспрекословной верности и особой «святости» на его историческом пути (особенно в будущие эсхатологические времена), недостижимых без вождя и проводника, без вмешательства сверхчеловечески сильного целителя, который обладал бы высшей мерой святости, т. е. М. (см. ст. «Иудаистическая мифология»). Древневосточная идеология обожествления царской власти закономерно трансформируется в контексте религии Господа (не царь как бог, но Бог как Царь) в мессианскую идеологию: именно потому, что вся власть принадлежит Господу, полномочия царя действительны в меру того, насколько его власть есть власть Господа, и оба они - как бы одно (срв. слова Христа: «Я и Отец одно», Ин. 10:30). Такова власть М., чей предок и прототип - Давид как первый «богоугодный» (после «неугодного» Саула) царь «народа Божьего».

    Поэтому первая внешняя подробность, конкретизирующая образ М., - его происхождение от династии Давида. Его приход - как бы возвращение Давида; пророки (Иер. 30:9; Иез. 34:23-24; Ос. 3:5) называют его метафорически просто Давидом. Психологический фон такого отождествления М. с Давидом - ностальгия по временам Давида как золотому веку еврейской государственности. Во всяком случае М. - «отрасль от корня Иессеева» (Иессей - отец Давида), как сказано в мессианском пророчестве Ветхого Завета, возможно, принадлежащем еще Исайе (VIII в. до н. э.) и говорящем о владыке, власть которого будет до конца чиста от своеволия: «и будет судить не по взгляду очей своих, и не по слуху ушей своих будет решать дела» (Ис. 11:3; срв. слова Христа - Ин. 5:30: «Я ничего не могу творить Сам от Себя... ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца»). Образ этого владыки имеет исторические, политико-патриотические измерения, но перерастает их. М. мыслится не только как восстановитель своего народа, усмиритель его врагов, объединитель разделившихся Иудейского и Израильского царств (Ис. 11:11-16), но и как «знамя для народов», установитель всечеловеческого примирения (11:10). Оно распространится и на мир природы: «тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе; и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на логово змеи... ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» (11:6-9). Черты умиротворителя в облике мессианского царя подчеркивают и другие пророчества: «Торжествуй, дщерь Иерусалима: се, царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной. Тогда истреблю колесницы у Ефрема (т. е. Израиля) и коней в Иерусалиме (т. е. Иудее), и сокрушен будет бранный лук; и он возвестит мир народам» (Зах. 9:9-10; ослица с осленком - символ смиренного миролюбия в противоположность боевому коню, как в рассказе о въезде Христа в Иерусалим). Наряду с этим существует традиция воинственного образа М., топчущего врагов народа Господня, как виноградарь гроздья (срв. Ис. 63:1-6). Таргум Псевдо-Ионафана на Быт. 49:10-12 говорит о М.: «Он препоясал чресла свои и выступил на битву против врагов своих, поражая царей с князьями их, и окрашивая горы кровью убиения их, и убеляя холмы туком сильных; и одеяния его погружены в кровь». В таком контексте М. рисуется всего лишь очень могущественным (и при этом «праведным») вождем своего народа, или, в универсалистской перспективе Исайи, вождем всего человечества, возможно, умиротворяющим его путем завоеваний. Виднейший представитель раввинистической учености своего времени рабби Акиба признал М. отважного вождя патриотического антиримского восстания 132-135 гг. Бар-Кохбу. Предельная точка политизирующего «приземления» образа М., возможная, правда, лишь у предателя своего народа, - перенесение Иосифом Флавием пророчеств о М. на римского императора Веспа-сиана.

    В противовес этому в талмудической, и особенно мистико-апокалиптической литературе выявляется (становящийся в центр системы христианства) мотив трансцендентного онтологического статуса М., в частности его предсуществования - то ли в предмирном замысле Бога, то ли даже в некой надмирной реальности. Первая, более осторожная версия неоднократно повторена в Вавилонском Талмуде: имя М. входит (наряду с Эдемом, Геенной, престолом Господним и т. п.) в число семи вещей, сотворенных на 2000 лет прежде мироздания («Песахим» 54а; «Недарим» 396). В эфиопском изводе книги Еноха неоднократно говорится о предвечном и вечном М., Который «был избран и сокрыт Господом до сотворения мира и пребудет пред ним до скончания веков?.. М. или его «свет» (срв. Фарн в иранской мифологии) оказывается присутствующим при сотворении мира; равным образом «дух Господень» как демиургическая сила приравнивается к духу М.: «И Дух Божий носится над водою», это - дух царя Мессии» («Берешит рабба» 8, 1). В качестве «Сына человеческого» (Дан. 7:13), а в терминологии Филона - «небесного человека», т. е. некой идеальной парадигмы человеческого образа как микрокосма и соотнесенного с этим микрокосмом макрокосма, М. сближается с Адамом до грехопадения (срв. в Новом Завете доктрину о Христе как «последнем Адаме», 1 Кор. 15:45) и с Адамом Кадмоном каббалистической спекуляции, а за пределами иудаизма может быть сопоставлен с такими персонажами, как Пуруша, Гайомарт, Антропос. Как посредник между Богом и миром, М. имеет черты Метатрона и через этот образ связан с Енохом - бессмертным солнечным царем правды начальных времен, дожидающимся у престола Господня последних времен. В ессейских, отчасти иудео-христианских кругах М. по его свойству метаисторической надвременности ассоциировался и с Мельхиседеком, не имеющим «ни начала дней, ни конца жизни» (евр. 7:3). Важно представление, по которому М. уже существует, но «скрывается», так что ему предстоит не родиться, но «явиться», раскрыть свою тайну. Это представление не всегда связано с мыслью о небесном предсуществовании: часто утверждается, что он уже родился на земле, например в день разрушения Иерусалима 10 Аба 70 года (по версии, приводимой в Иерусалимском Талмуде, «Беракот» И, 5а), но вынужден скрываться из-за грехов народа. В прикреплении момента рождения М. к самой черной дате, которую могли представить талмудические авторитеты, выявляется мотив т. н. родовых мук М. - бед и страданий неслыханной силы, долженствующих предшествовать прорыву мессианского времени. Уже для ветхозаветных пророков характерно умозаключение к светлому будущему от максимально темного настоящего (срв. также в Новом Завете обещание явления «Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою» в дни бедствий и попирания святыни. Лк. 21:9-28). Однако приносимое М. избавление покупается муками не только народа, но и самого М. Страдальческий характер носит уже невозможность для него явиться и действовать прежде определенного ему срока, его временная связанность и полоненность силами зла. М. изображается иногда как прокаженный, сидящий среди нищих на мосту в Риме и непрерывно снимающий и надевающий повязки на своих ранах, чтобы в каждый миг быть готовым к выступлению по зову Господа («Санхедрин» 98а). Рим фигурирует в этом и аналогичных текстах именно потому, что столица цезарей (а позднее - столица пап) воплощала для евреев средоточие враждебной им мощи: как Моисей, избавитель от египетского ярма, был воспитан в Египте, так и М., избавитель от ига Рима, откроется в Риме. Но и тогда, когда срок его ожидания окончится, ему грозит искупительная смерть (ср. Ис. 53:8), в связи с чем в иудаисти-ческой традиции возникает даже версия о двух М. - гибнущем и торжествующем (срв. в христианстве учение о двух пришествиях одного и того же Христа - сначала на муку, потом во славе). Версия эта намечается в Талмуде («Суккот» 52а со ссылкой на рабби Досу, III в.) и получает развитие в позднейшей литературе. Сначала ожидается явление «Мессии, сына Иосифа», который восстановит Иудейское царство, храм и храмовое богослужение, но обречен пасть в битве с полчищами Гога и Магога; его тело будет лежать без погребения на улицах Иерусалима (или будет погребено Ангелами). Лишь после этого сможет выступить «Мессия, сын Давида», который одержит окончательную победу над враждебными силами и воскресит своего жертвенного предшественника. Важный момент мессианских событий - участие в них пророка Илии: вознесенный на огненной колеснице на небо, он дожидается своего часа, чтобы готовить народ к пришествию М. (срв. ветхозаветное пророчество: «Вот Я пошлю к вам Илию-пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного; и он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я пришед не поразил земли проклятием», Мал. 4:5-6; христианство относило эти слова к Иоанну Крестителю, пришедшему «в духе и силе Илии», Лк. 1:17, хотя и сам Илия является засвидетельствовать мессианское достоинство Христа в сцене Преображения). Илия накануне мессианского времени разрешит все споры о толковании Библии (талмудический трактат «Менахот» 45а и др.). Затем он сотворит семь чудес (приведет к евреям Моисея и воскрешенное поколение пустыни; извлечет Корея и его приверженцев из шеола; воскресит «Мессию, сына Иосифа»; явит утраченные еще со времен вавилонского пленения священные предметы - Ковчег Завета, сосуд с манной и сосуд для елея; явит скипетр, полученный от Бога; сокрушит горы; откроет великую тайну). Далее, по приказу М. он затрубит в рог (шофар), отчего вернется свет, ушедший после грехопадения Адама и Евы, воскреснут мертвые и явится Шекина. Архангел Гавриил убьет чудищ левиафана и бегемота для пира праведных в честь М.

    В истории еврейского народа неоднократно выступали деятели, притязавшие на мессианское достоинство; подробности их жизни подвергались в осмыслении их приверженцев сильной мифологизации.

    В христианском учении образ М. переосмыслен: политико-этнические аспекты элиминированы, предельно обобщены намеченные со времени Исайи универсалистские возможности. На место «избавителя» своего народа от его врагов христианство ставит Искупителя человечества от его грехов. Исходной точкой христианства стал тезис, согласно которому прорыв мессианского времени уже начался с выступления Иисуса Христа (т. е. М.), Который пришел «в последние времена» (1 Петр. 1:20) и «победил мир» (Ин. 16:33), причем в первый раз М. приходит «в образе раба » как Учитель, Исцелитель и Искупитель, отказываясь судить людей; второй раз Он придет «со славою судить живых и мертвых» (текст Никейско-Константинопольского Символа Веры); спасение должно завершиться в эсхатологической перспективе загробного суда (см. ст. «Страшный Суд») и загробной жизни. См. также ст. «Иисус Христос», «Христианская мифология».

    Сергей Аверинцев.

    София-Логос. Словарь

    Рекомендуем также

    Loading...Loading...